Испытано на себе: что на самом деле происходит в зареченской инфекционной больнице

Корреспондент Первого Пензенского Портала проверил, как на самом деле обстоят дела в зареченской медсанчасти.

Материал о том, как молодая мать, попавшая со своим ребенком в инфекционное отделение зареченской МСЧ №59, была вынуждена мыть полы вызвал бурную реакцию. На связь с редакцией сразу же вышел начальник медсанчасти Андрей Капустин и предложил провести экскурсию по упомянутому в статье отделению и убедиться, что на самом деле все далеко не так как описала героиня предыдущей статьи Татьяна Медведева.

Инфекционное отделение занимает двухэтажное здание. Сначала Андрей Николаевич показал именно второй этаж. Так оказалось удобнее – кабинет заведующей, где корреспонденту выдали белый халат, бахилы и маску, располагался именно там, недалеко от служебной лестницы, по которой его и провели внутрь. На втором этаже располагаются обычные палаты – комната на 3-4 человека. В момент экскурсии эта часть отделения пустовала.

- Бывают моменты, когда у нас много пациентов, - объясняет Андрей Капустин. – Тогда эти палаты заполняются. А сейчас пациентов у нас немного и они находятся в блокированных палатах на первом этаже.

Блокированная палата, как выяснилось чуть позже, представляет собой, по сути, полноценную квартиру без кухни: три или четыре койки (одна всегда обязательно детская), стол, стул, окно на улицу и обязательно смотровое окно в коридор – чтобы персонал мог не входя в палату наблюдать за пациентами.

Из жилой палаты выходят две двери: одна ведет к шлюзу для передачи пищи и двери в коридор, а вторая – в помещение с душем, отдельным туалетом и специальной каморкой для ведер, швабр и тряпок для мытья полов. Моющие средства там тоже присутствуют – из-за специфики отделения не все обычные химикаты подходят. Кроме того, в блокированных палатах в обязательном порядке есть дверь на улицу.

- Чаще всего у нас лежат с привычными и не очень опасными инфекциями, - объяснил наличие уличной двери Андрей Капустин. – А если вдруг к нам привезут пациента с холерой? Его через отделение проносить нельзя ни в коем случае. Таких пациентов, ради безопасности всех остальных, нужно заносить через уличную дверь сразу в палату.

Отдельно хотелось бы рассказать про процесс кормления пациентов. Своей кухни в отделении нет – все готовится в пищеблоке и приносится в специальных термосах. В меню обязательно суп, каша или пюре, котлета и хлеб. Буфетчица с пациентами напрямую никогда не контактирует – именно для этого и нужна шлюзовая камера.

Сначала буфетчица набирает еду из термоса в миску, затем открывает камеру и ставит туда тарелку. Потом закрывает камеру и идет дальше. Пациенты же открывают шлюз со своей стороны, забирают тарелки и, после трапезы, ставят их обратно в шлюз. Через какое-то время после раздачи буфетчица проходит еще раз и собирает грязную посуду.

- Сама конструкция блокированных палат сделана так, чтобы немедицинский персонал как можно меньше контактировал с пациентами, - объясняет Андрей Николаевич. – Это делается как в интересах пациентов, так и в интересах персонала.

Тарелки в отделении намеренно закуплены стальные. Оказалось, что их дезинфицируют не моющими средствами или химикатами, а в специальной камере с высокой температурой. Керамическая посуда с эмалевым покрытием такой обработки не выдержит.

Также разговор зашел и про постельное белье. С ним оказалось тоже не все однозначно.

- Когда пациенты выписываются, вся его постель уходит в обработку, - объяснил Андрей Капустин. – Матрасы, подушки, простыни, наволочки, пододеяльники – все обрабатывается в специальных высокотемпературных камерах. Естественно, в таких условиях матрасы и подушки теряют свой товарный вид после первой же такой обработки - там же вата и перья, а они достаточно легко "поджариваются". Но белье у нас всегда чистое.

Штор ни в одной палате нет – только жалюзи. Это объясняется очень просто: шторы в такой ситуации будут просто огромным рассадником самых разных микробов. А жалюзи легко моются. Единственный их недостаток в том, что родители ставят своих детей на окно и дети эти самые жалюзи гнут.

Одна из палат оставлена в качестве ВИП-номера. В ней уже стоит не три больничных койки, а обычная двуспальная кровать, телевизор, холодильник и жалюзи на смотровом окне в коридор. Остальные палаты таких опций лишены.

Что произошло с помывшей полы зареченкой?

Зашел разговор и про саму Татьяну Медведеву. Конечно, подробностей корреспонденту не рассказали, но выяснилось, что ребенок Татьяны заболел 26 января, а в больницу она обратилась уже 30 числа.

- Ребенок был уже болен несколько дней, - объяснил Андрей Николаевич. – В такой ситуации всегда применяются мощные препараты – болезнь уже на третий день без лечения считается запущенной, а конкретно в этом случае ребенок уже четыре или пять дней был с высокой температурой.

Кроме того, оказалось, что провела Татьяна в отделении всего одну ночь.

- Девушка поступила вечером, а утром она уже сбежала, - рассказал Капустин. – Когда она успела купить швабру – не представляю. Да и зачем? У нас в каждой палате все есть – и тряпки, и ведра, и швабра. У нас в палатах моют каждый день, регулярно проводятся кварцевания – грязи взяться неоткуда. Бывает, конечно, что уборщица не успевает вымыть несколько палат – такое может в праздники случаться, когда она одна на все отделение дежурит. Но тут у нас и в грязных сапогах никто не ходит – люди в палатах, как правило, в тапочки переобуваются. Да, конечно, мамы могут сами полы помыть, но это большая редкость. А выпускать больного ребенка играть на пол первого этажа я бы вообще не рекомендовал – полы, даже покрытые линолеумом, холодные.

Кроме того, в каждой палате свои «персональные» ведра, тряпки и швабры – этот инвентарь, как выяснилось, не «кочует» вместе с уборщицей.

- Когда я прочитал про мытье столов и унитазов одной и той же тряпкой, сразу вопрос возник – а почему девушка сразу об этом не сказала уборщице или заведующей отделением, - удивляется начальник МСЧ. – Это даже просто по-человечески ненормально и любой человек сразу же возмутился бы такой «уборке». Но этого не произошло. Выходит, или все было нормально, или для девушки не показалось это чем-то неправильным в тот момент. Могу только сказать, что окна инфекционного отделения выходят на СЭС. Им проверять проще простого - хоть каждый час заходить могут в гости.

После рассказа врачей о событиях, которые описала их пациентка, картина заиграла совершенно другими красками. Конечно, инфекционный корпус не пятизвездочный отель с шведским столом и пятью сортами красной икры. Однако, ремонт хоть и производился в последний раз в 2012 году, но все еще выглядит очень прилично. В палатах, даже в самых укромных углах, чисто, а кошмарных паутин в вентиляции замечено не было.

- Конечно, мы понимаем, что у наших пациентов эмоциональное состояние близко к депрессивному, - объясняет Андрей Капсутин. – Попадание в больницу вообще никому радости не добавит. Мы это понимаем и стараемся создать для наших пациентов максимально возможный комфорт. Но и в случаях какого-то недовольства мы ожидаем, что люди сначала обратятся ко мне, или к начальнику отделения. Это, по меньшей мере, некрасиво. Тем более, что в этой ситуации я не вижу ничего такого, что нельзя было бы решить жалобой заведующей отделения.