75 лет со дня снятия блокады Ленинграда: как выжил город

В воскресенье, 27 января, исполнилось 75 лет со дня снятия блокады Ленинграда. Для многих людей эта дата неразрывно связана с горем, лишениями и мужеством советского народа. Однако, находятся люди, уверенные, что героическая оборона города и сотни тысяч погибших от голода – отличный повод поупражняться в юморе и поразмышлять о том, что «Ленинград лучше было бы сдать». Первый Пензенский Портал собрал различные данные о тех событиях и готов развеять самые распространенные мифы о блокаде.

Миф первый: Финляндия ни при чем

К сентябрю 1941 года немецкие войска прорвали советскую оборону по всем фронтам и стремительно продвигались вглубь страны. С севера силы Вермахта поддерживала финская армия, вопреки расхожему мнению, начавшая агрессию против СССР еще 22 июня 1941 года. Таким образом наши северные соседи нарушили мирный договор от марта 41-го, в котором обязались не вступать ни в какие направленные против СССР союзы. Но договор оказался фикцией – после войны выяснилось, что немецкое командование, при разработке плана «Барбаросса», принимало в расчет использование финских территорий и инфраструктуры, все действия были согласованы при активнейшем участии финской стороны.

Итак, 22 июня, без объявления войны Германия напала на СССР. Но бои шли не только на западных границах Союза. Тем же утром два финских гидросамолета приземлились на Ладожское озеро. Высадившиеся с них диверсанты попытались взорвать шлюзы Беломорканала, но это у них не вышло. Ответ не заставил себя долго ждать: 25 июня советская авиация нанесла удар по 18 финским аэродромам, уничтожив всего 3 финских самолета. Однако, помимо финской авиации, пострадала и немецкая – был уничтожен 41 немецкий самолет, размещенный на тех же аэродромах. В общем-то, на этом миф про «ответные меры» Финляндии против агрессии СССР можно считать развеянным – финны только прикрывались ударом советской авиации, чтобы выставить себя невинными овечками.

Но армия Финляндии принимала активное участие и в блокаде Ленинграда.

Из переписки президента Финляндии Ристо Хейкки Рюти с немецким послом от 11 сентября 1941 года: «Ленинград надо ликвидировать, как крупный город»

К 5 сентября, когда кольцо блокады только-только готовилось сомкнуться, финская армия потеряла уже 20 тысяч человек, что было для командования большой неожиданностью. Многие полагали, что дойдя до старых границ, финны остановятся и закрепятся. Однако командование гнало солдат дальше. Это деморализовало бойцов финской армии. Начались саботажи и дезертирство.

После нескольких безуспешных попыток прорвать оборону на Карельском перешейке, финские солдаты стали открыто выказывать нежелание идти вперед. Так, 12 сентября в 48 пехотном полку 18 дивизии около 200 человек отказались пересекать старую границу. Их поддержало значительное число бойцов 27 и 57 пехотных полков. А правительство грезило идеями Великой Финляндии.

В то же время захлебнулось и немецкое наступление с юга. Штурм Ленинграда силами только одной из сторон грозил значительными, если не катастрофическими потерями. Тогда Маннергейм приказал закрепиться на старой границе. Тем временем некоторые части финской армии обошли Ладожское озеро и вышли к реке Свирь. Однако, состояние их боевого духа было не намного лучше, чем у коллег по опасному ремеслу на старой границе. Так, из частей Карельской армии финнов в августе 1941 года дезертировало 135 человек, в сентябре 210, а в октябре уже 445. И это только дезертиры – армия продолжала сражаться, нести потери, в том числе и санитарные. В связи с этим, а также из-за постоянных советских контратак Маннергейм был вынужден перейти к обороне и на свирском участке.

Конечно же, все это время США и Англия настойчиво требовали от политического и военного руководства Финляндии прекращения агрессии против СССР, но либо союзники недостаточно настойчиво требовали, либо Гитлер был куда авторитетнее расположенных в тысячах километров США и ежедневно усыпаемой немецкими бомбами Англии.

В итоге финские войска подошли вплотную к осажденному Ленинграду, принимали посильное участие в артиллерийский обстрелах города и изо всех сил старались перекрыть функционирующую «Дорогу жизни», по которой худо-бедно снабжался Ленинград.

Миф номер два: если бы не сожгли Бадаевские склады…

Самый известный миф о блокадном Ленинграде касается складов имени Бадаева. Их сожгли еще в самом начале блокады, в результате чего город, если верить мифотворцам, лишился всего продовольствия. На самом деле в этом логистическом комплексе хранилось менее 5 процентов городских запасов. Конечно, цифры впечатляют, ведь сгорело 3000 тонн муки и 2500 тонн сахара. Однако, в Ленинграде к моменту начала блокады оставалось около 2.8 миллиона жителей.

Сгоревшего продовольствия хватило бы на полтора дня – со 2 по 11 сентября Ленинград ежедневно потреблял 2000 тонн хлеба при нормах выдачи 600 грамм рабочим, 400 грамм служащим и 300 грамм детям и иждивенцам. К октябрю нормы снизились едва ли не вдвое, но город потреблял продовольствие тысячами тонн, а сгоревшие мука и сахар с Бадаевских складов были уже практически полностью переработаны.

К моменту начала войны Ленинград уже был городом-миллионником, мегаполисом. А любой современный город даже размера Пензы снабжается «с колес» - в нем просто нереально накопить достаточный объем продовольствия для создания запасов хотя бы на месяц-полтора. Это легко проверяется нехитрыми подсчетами. За год среднестатистический человек потребляет около тонны пищи.

Чтобы обеспечить хотя бы Пензу продовольствием на год нужно хранить более 500 000 тонн продуктов. Даже такой объем продовольствия потребует огромнейших площадей, на которых должен поддерживаться строгий температурный режим. Задача из разряда нереальных.

Миф номер три: руководство города жрало от пуза, а людей бросили голодать

Этот миф ярче всего показан в «великолепном» фильме Андрея Красовского «Праздник». К слову, очень жаль, что этот, прошу прощения, фильм вышел до принятия закона о распространении фейков.

Как же обстояли дела с обеспечением населения блокадного Ленинграда продовольствием на самом деле? Действительно ли чиновники жировали, а простые смертные работали, как проклятые за мизерную пайку?

Объективно, разделить оставшееся в городе продовольствие между всеми жителями так, чтобы выжили все, было невозможно. И вот тогда иерархия советского общества сама собой указала, кого кормить больше, а кого меньше, но кормили всех. Эта мера была похожа на принцип военной медицины, когда раненных на поле боя солдат сортируют прямо там, под огнем противника. Смертельно раненных, но еще живых оставляют умирать - если помогать им, то те, у кого еще есть шансы выжить, погибнут от ран, а смертельно раненный умрет по дороге в госпиталь. Жестоко ли это? Может быть.

Больше всех пайка была у солдат – именно от них зависело непосредственное выживание города. Однако, не стоит считать, будто солдаты ели досыта – еще в самом начале блокады на Ленинградском фронте зафиксированы голодные обмороки. Боец с винтовкой и боезапасом без отдыха мог пройти всего 100 метров.

Следующей привилегированной категорией были рабочие – от них зависела боеспособность Ленинградского фронта. Далее шли ученые, работники сферы культуры и искусства, служащие, партийные чиновники. «Замыкающими» были иждивенцы: старики, неработающее население, дети. В последней категории в некоторые моменты блокады оказывалось до 2/3 населения города. Крупным ученым и деятелям культуры к праздникам старались выдать дополнительные продукты, но они реже оказывались больше двух-трехдневной пайки. Еды не хватало катастрофически.

Можно до хрипоты спорить о том, как это несправедливо, но мы, опять же, мы рассуждаем о ситуации с позиции мирного человека, у которого хлеб состоит из нормальной муки, а не из опилок пополам с жженой мукой с Бадаевских складов. А потому любые высказывания о справедливом распределении ресурсов между абсолютно всеми жителями города уже обречены на провал.

Снабжать город по железной дороге было невозможно: ее надежно перекрыли немцы и попытки прорыва блокады не увенчались успехом. Поставки через Ладожское озеро также были серьезно затруднены. Финские и немецкие войска регулярно топили баржи с зерном, затем закончилась навигация и пришлось ждать, пока не встанет достаточно крепкий лед. И после этого финны и немцы активно обстреливали и бомбили «Дорогу жизни».

Жители города старались обеспечить разнообразное питание из минимального набора продуктов. Так, на пепелище Бадаевских складов люди собирали пепел, вымывали из него сахар. Мука буквально выколачивалась из стен мельниц и складов. Любые продукты часто заменялись эрзацами. Знаменитый блокадный хлеб в разное время содержал разный процент опилок. В дело шел даже столярный клей и брошенные на полях капустные листья, которые нормальная хозяйка выбрасывает во время чистки кочана.

Конечно, руководство города питалось лучше, чем большая часть населения. Но все равно многие из них страдали от истощения. Да и ответственность на Жданове и его подчиненных лежала огромнейшая - некогда было пировать и бездельничать.

К слову, Андрей Александрович не застал даже восстановления страны после Великой Отечественной Войны. Ослабленный тяжелыми условиями блокады и диабетом, которым Жданов страдал еще до войны, не выдержал. 31 августа 1948 года Андрей Жданов скончался от инфаркта в санатории неподалеку от озера Валдай, где проходил лечение.

Миф номер 4: Ленинград нужно было сдать и это спасло бы миллионы жизней

Подобная постановка вопроса очень тесно связана с распространенным в некоторых кругах мнением про благородных немцев, и их борьбу исключительно с большевизмом. Хотя, если вспомнить основные тезисы плана «Ост», все сразу встанет на свои места.

Одним из главных пунктов плана «Ост» было так называемое онемечивание населения оккупированных территорий. Расистская концепция Третьего Рейха считала русских и славян унтерменшами, то есть "недолюдьми".  Русские признавались самым негерманизированным народом, к тому же они были "отравлены ядом иудобольшевизма". А судьба иудобольшевистских унтерменшей была, в представлении верхушки Третьего Рейха, довольно печальна: уничтожение, либо принудительное вытеснение за Урал и рабство как альтернатива. Об этом Адольф Гитлер не только писал в своем «Майн Кампфе», но и неоднократно говорил разным людям как в приватной обстановке, так и на публике.

«Беженцев из Ораниенбаума и Петербурга нужно останавливать огнем на дальних дистанциях, поскольку вопрос об их питании не стоит. Вопрос только в том, где они умрут, а не в вероятности этого», - дневник командира 18 армии Вермахта.

Ленинград никто не хотел брать штурмом. Это было не нужно Третьему Рейху. Штурм города – худший кошмар солдата и офицера. Даже атомная бомба не смогла уничтожить все население Хиросимы, а в годы блокады у немцев не было такого мощного оружия. То есть, бои будут идти за каждый дом. Опыт Сталинграда показал, что любое окно может оказаться пулеметной точкой, из каждой дырки в стене может прилететь пуля, а заминирован может быть каждый перекресток.

Но город требовалось уничтожить. Гитлер полагал, что это принесет не только стратегические и тактические выгоды, но и нанесет серьезный моральный удар по Советской Армии. Ленинград был промышленным городом. Там производились тяжелые танки КВ, серьезно досаждавшие немцам. Кроме того, именно Ленинград был колыбелью Революции и имел ключевое значение в идеологии СССР.

Также, уничтожение или захват Ленинграда моментально лишало Балтийский флот баз. А это уже означало полное его уничтожение. Тоже неплохой бонус – именно подводные лодки Балтийского флота топили идущие из Швеции и Финляндии корабли с лесом и рудами, которые нужны были для развития немецкой добывающей и металлургической промышленности. Позже, лишившись присадок к танковой стали, немцы были вынуждены наращивать толщину брони своих танков, что и привело, в конечном итоге, к созданию истинного творения немецкого сумрачного гения – сверхтяжелому танку «Маус». Толщина его брони на бортах составляла от 105 до 185 миллиметров, а лоб корпуса имел толщину 200 миллиметров. Масса этого монстра составляла более 180 тонн.

На остальных немецких танках отсутствие легирующих добавок к стали сказалось не лучшим образом. Танковая броня должна быть достаточно вязкой, чтобы предотвратить пробитие корпуса снарядом. Но броневые листы танков, изготовленных на заключительных этапах войны, попросту проламывались снарядами тех орудий, которым броня тех же моделей танков успешно противостояла ранее. Это послужило одной из предпосылок к созданию упомянутого выше «мышенка».

Выходит, сдача Ленинграда не привела бы к спасению миллионов жизней. Город не собирались брать ни немцы, ни финны. Город намеренно морили голодом. И немецкое пиво никто бы не пил, в случае победы Третьего Рейха. Рабы пьют только грязную воду из луж, а именно такая судьба была уготована тем 20-30 миллионам славян, которых немцы бы оставили в живых.

Миф номер 5: руководство блокадного Ленинграда не стремилось спасать жителей города

Несмотря на обострившуюся во время блокады ситуацию с продовольствием, этот миф не выдерживает совершенно никакой критики. Как минимум потому, что без жителей города встали бы завода, а без заводов невозможно было бы обеспечивать фронт. Более того, знаменитые карточки и нормы выдачи хлеба говорят, как раз, о том, что руководство Ленинграда стремилось сохранить как можно больше жителей. Да, конечно, тем, кто в данный момент или в ближайшем обозримом будущем не мог принести пользу обороне города, выдавали меньшее количество продовольствия. Но этот вопрос уже разбирался выше – в создавшихся условиях спасти всех было нереально.

Но 29 декабря 41-го года в Ленинграде решением №907С (секретное) суженного заседания исполнительного комитета Ленинградского городского совета депутатов трудящихся «О мероприятиях по медицинскому обслуживанию дистрофиков» создается целая сеть так называемых стационаров.

Создание стационаров легло на плечи Ленгорздравотдела. Емкость лечебно-питательных пунктов была от 10 койко-мест и размещались они не только на предприятиях, но везде, где были достаточной площади помещения. Каждый стационар в обязательном порядке отапливался, а их обслуживание возлагалось на «Красный крест». В этом тоже был свой умысел: дистрофики, то есть, предельно истощенные люди, должны были усиленно питаться под надзором квалифицированного персонала. Ну а если бы все это происходило в неотапливаемом помещении, то все полученные калории уходили бы на обогрев организмом самого себя.

В стационар мог по заявлению попасть любой горожанин. Усиленное питание в условиях блокадного Ленинграда, конечно же, не выглядит чем-то сверхъестественным, но в те дни такая мера помогла выжить многим тысячам человек.

Из мемуаров Льва Самсоновича Разумовского, попавшего в Стационар вместе со своим отцом в феврале 1942 года:

«Стационар – огромный зал, в котором установлена, наверное, сотня коек. Нас с папой размещают рядом. Между койками – тумбочку, куда мы складываем свое имущество: ложки, бумагу для писем, карандаши и стеклянную баночку, захваченную мной с особой целью (в эту баночку Лев Самсонович, уже болевший тогда цингой в тяжелой форме, ссыпал сахар для своей сестры). Наступает главный момент дня – обед. Все расползаются по койкам, а в дверях появляется старшая сестра с помощницами. Стопки тарелок на столиках с колесиками и какие-то котлы, к которым приковано всеобщее внимание. У котлов движение – понесли порции первым рядам, вторым, третьим.

Наконец, очередь дошла и до нас. Мы с папой получаем роскошный обед: тарелка крупяного супа, по 400 грамм хлеба каждому, а на второе – настоящая мясная паровая котлета. Я ее не жую, а сосу, отрывая маленькие благоухающие кусочки с непередаваемым удивительным забытым вкусом. На третье блюдо нам приносят стаканы с  зеленоватой, пахнущей сосной жидкостью. Это витамин C. Соседи говорят, что это противоцинготный напиток из сосновых иголок открыл какой-то ленинградский профессор. Ужин снова роскошный. Настоящая пшенная каша с шершавыми желтыми крупинками и по 50 граммов вина. Вот это уже настоящее чудо! Папа одним глотком разделывается со своим вином, а я сливаю все в кашу. Потрясающая вкуснота и внутри становится тепло.»

За первые три месяца существования стационаров через них прошло около 64 тысяч человек. Конечно, люди из лечебно-питательных пунктов не выбегали в полном здравии, но их шансы пережить блокаду существенно повышались.

И, безусловно, люди от голода умирали. За первые три месяца 1942 года от голода умерло около 300 тысяч человек. Огромная цифра, если вдуматься. Но выжило 2.5 миллиона – это тоже важно помнить. Руководство блокадного Ленинграда предпринимало отчаянные попытки спасти не только тех, кто мог помочь непосредственно в обороне города, но и всех остальных. Не всех можно было спасти – для некоторых людей даже несколько недель скудного питания оказались фатальными. Но город выжил. И выжил не на голом мужестве и самоотверженности, но и на грамотном распределении всех имевшихся ресурсов.

Изначально этот материал был вдохновлен просмотром нашумевшего фильма «Праздник». Однако, почти сразу же перерос в нечто большее. В наши дни, к сожалению, остается немало людей, желающих вытереть ноги о нашу историю. В 90е годы, когда рухнул Советский Союз, появился целый пласт «историков» и откровенных вредителей, выбравших уничтожение великой истории нашего государства своей основной профессией.

Конкретно в истории героической обороны Ленинграда они выбирали самые неприглядные страницы: людоедов, спекулянтов и мародеров. Конечно, были в осажденном городе и людоеды, и спекулянты, и мародеры – критические условия смывают с человека его ежедневную маску и обнажают то, чем он является на самом деле. Кто-то становится героем, кто-то – последней сволочью, готовой уничтожить всех вокруг ради собственного спасения.

Но возводить частности в абсолют недопустимо. На то они и частности, чтобы быть яркими примерами, индикаторами понятий «хорошо» и «плохо». Имен каннибалов история для нас не сохранила. Но ленинградцы запомнили Даниила Ивановича Кютинена, пекаря, умершего от истощения в феврале 1942 года, но не съевшего ни грамма выпекаемого хлеба. Или Кузьму Яковлевича Песочникова, работавшего начальником продовольственного склада и умершего в 1942 году от истощения.

И таких людей было множество. Об этом говорит сам факт выживания Ленинграда. Ведь если бы не удалось сохранить четкую структуру управления, население просто разбилось бы на отдельные группки людей, рвущих друг другу глотки за кусок капустного листа и горсть сахара с кусками земли. И, если бы не напряженная работа органов власти в осажденном городе, не было бы ни стационаров, ни снабжения армии и флота, ни работающих театров, ни отдельного обеспечения школ и детских садов. Даже «Дорогу жизни» не открыли бы.

А потому важно помнить историю нашей страны и учиться отделять вранье и манипуляции от истины.

Фото из открытых источников.